Юмористический рассказ:
"Первое сентября”

Игорь Данилов-Ивушкин

7-й «б» класс. Стоит шум, гомон.

Учительница. Тихо, ребята, тихо! Я прекрасно понимаю ваше состояние. Впечатлений накопилось много, каждому хочется высказаться. Только давайте не все сразу. По росту, хотя бы давайте. Вот, ты, Колотушкин. Ты самый большой в классе. Расскажи, как ты отдохнул? И заодно расскажи о своем гербарии, коллекции жуков, бабочек.

Колотушкин (встает). Но, Екатерина Петровна, у меня нет гербария. И жуков тоже нет.

Учительница. Как так?.. Я же всем давала задание — летом ловить насекомых и собирать растения.

Колотушкин. Видите ли, Екатерина Петровна! У нас там на даче жил профессор, так он сказал, что собирать гербарии, а тем более коллекцию насекомых — это против природы и что это называется вредительством. Нас, школьников, миллионы и, если так каждый по бабочке-бабочке, то очень редкие экземпляры могут исчезнуть. И то же самое может получиться с растениями. Биологическое равновесие будет нарушено.

Учительница (растерянно). Я об этом, правда, ... не задумывалась, но вообще-то... мысль есть...

Голос из класса. Все сикось-накось пойти может!

Учительница (морщась). Сикось-накось! Что за выражения?.. Ладно, Колотушкин. В отношении того профессора я подумаю. Ну, а чем же ты тогда занимался летом? Я смотрю — у тебя больно вид цветущий.

Колотушкин. Как чем?.. Отдыхал с мамой. Купался, загорал, рыбу ловил. И даже поэму написал.

Учительница (удивленно). Поэму?.. Любопытно. По сочинениям у тебя одни тройки, а тут на тебе — сразу на поэму вышел. И про что же это она у тебя написана? Про ребят, наверное?

Колотушкин. Ну, почему про ребят. Я написал повесть про маленького обожженного муравья.

Учительница (удивленно). А почему обожженного?

Колотушкин. Да по глупости, Екатерина Петровна, он обжегся. Хотел со Светлячком познакомиться, а это окурок оказался. В темноте-то не разглядишь.

Хохот в классе.

Колотушкин. Чего смеетесь-то?.. И поэму я свою назвал «Боль приходит позже». Ведь красивое название, верно, Екатерина Петровна?

Учительница (щуря глаза). Н-да!.. Вон ты, оказывается, какой. В шестом классе, помню, не давал прохода девочкам и опять за старое. Рано, Колотушкин. Поверь — это до добра не доведет. Садись... С этого конца, я смотрю, ничего не получается. Начнем с самых маленьких... Вот ты, Федя Шепкин. Ты серьезный мальчик, музыкой занимаешься. Расскажи, как ты отдохнул? Ты, я слышала, в пионерском лагере был.

Щепкин (встает). Да, Екатерина Петровна.

Учительница. Мы тебя слушаем. Только вытри нос и больше не шмыгай. Ты уже в седьмом классе. Так как вы там отдыхали?

Щепкин (вытирает нос рукавом, хмурится). Ну, как мы отдыхали?

Учительница. Повеселей, повеселей. А то ты будто не об отдыхе, а о какой-то экзекуции рассказываешь.

Щепкин (растягивает рот до ушей). Вставали мы, значит, утром, мылись, делали зарядку, а потом шли на линейку. Дождь не дождь, а шли. Начальник лагеря сказал: «Ничего, не сахарные — не растаете».

Учительница (торопливо). Ну что ж, вообще-то он прав. Это тоже в своем роде закаливание. Только не надо так скептически.

Щепкин (шмыгает носом). Так вот, стоим мы под дождем, мокнем, а начальник лагеря в плаще стоит...

Учительница. Ну, об этом не надо. Ты про отдых давай. Как там он у вас был организован?.. Ну вот, например, что вы после завтрака делали? Только не скисай, не скисай. Повеселей давай.

Щепкин (опять сияя). После завтрака у нас, как правило, трудовые десанты были.

Учительница. Это хорошо. Полезное дело. Деревне помогать надо. И я не думаю, что на сенокосе или там на прополке вы со сдвинутыми бровями работали. Не так ли?.. С задором, наверное, со смехом, с песнями работали. А теперь расскажи — как вы купались?

Щепкин (удивленно). А мы не купались... Вожатые боялись, что мы простудимся. «Мороки, говорят, тогда с вами не оберешься...»

Учительница. Ну, хорошо, хорошо. Про купание тоже не надо. Ты про отдых давай. С обеда начни.

Щепкин (вдохновенно). Приезжаем мы, значит, к обеду с прополки и прямым ходом идем в столовую. Вожатые, так те сразу в магазин ринулись, а мы — в столовую. Накушались как следует, вожатые тоже накушались...

Учительница (торопливо). Стоп! Про вожатых не надо. Про них больше ничего не говори. Ты про себя лучше. Что вы после мертвого часа делали?

Щепкин. После мертвого часа?.. Полдник был.

Учительница (вкрадчиво).Та-а-ак... А после полдника?

Щепкин. Шли сурепку дергать. Вокруг лагеря. Это сорняк такой. Он очень быстро растет.

Учительница (хмурясь). Про сурепку тоже не надо. Ты про отдых давай. Так... Что вы после сурепки делали?

Щепкин (удивленно). После сурепки?.. Как что?.. Готовились к пионерскому сбору или к «Дню железнодорожника», «Дню кооперации», «Дню колхозника»... Их сейчас, сами знаете, развелось сколько... Вот мы - и отмечали все это. Клеили, стенгазету оформляли, территорию убирали. Много у нас всяких мероприятий было.

Учительница (заикаясь). Ну, ладно, ладно. Это хорошее, полезное дело. Но я все же о другом. Кружки-то у вас какие были?

Щепкин (шмыгая носом). А как же. Были. Кружок вышивания был и кружок выжигания. Только в одном иголок не было, а в другом — аппарата для выжигания. В общем, те кружки у нас не функционировали.

Учительница. Ну... ну, хорошо...

Раз они не функционировали, тогда — как же вы проводили свободное время?

Щепкин (невозмутимо). Сурепку дергали. До ужина.

Учительница (растерянно). Ну, а после ужина?

Щепкин (шмыгает носом). Пару песен споем — и отбой. А утром опять линейка, трудовой десант, и опять сурепку дергаем.